ESG-трансформация как новый вызов

Число социальных и экологических проблем в мире растет быстрее, чем страны успевают аккумулировать средства для их решения. Лидеры все чаще задаются вопросом: а что мы оставим в наследство будущим поколениям?

Не случится ли так, что технологии, на которые мы уповаем сегодня, станут приговором завтра? Достаточно ли гуманной и социально ориентированной будет экономическая система через 20, 30 и 50 лет? Что произойдет с природными ресурсами планеты при текущей интенсивности использования? Не окажется ли, что внуки и правнуки упрекнут ныне живущих в безрассудстве, недальновидности и отсутствии бережливости?

Ответом на все эти тревоги еще в 1980-х годах стала сформулированная ООН концепция устойчивого развития, главная идея которой заключалась в обеспечении потребностей нынешних поколений без ущерба для будущих.

Эта концепция заставила правительства развитых стран задуматься о том, каким средствами можно достичь этого баланса, так как было очевидно, что такая цель идет вразрез с уже устоявшейся моделью капитализма. В 2015 году она обрела новое прочтение и, можно сказать, новую жизнь: рабочая группа Генассамблеи ООН представила миру 17 взаимосвязанных целей устойчивого развития (ЦУР) в качестве «плана достижения лучшего и более стабильного будущего для всех».

В последнее время все активнее обсуждается поиск новых механизмов повышения социальной ответственности компаний. По сути, речь идет о переходе к новой капиталистической модели, которую в свое время довольно активно популяризировал глава Всемирного экономического форума Клаус Шваб. По его словам, существует три модели капитализма, и сегодня мы можем наблюдать переход к «капитализму заинтересованных сторон», ориентированному на получение социальных и экологических выгод, а не только на рост прибыли.

Теорию капитализма для всех заинтересованных сторон сформулировал в 1984 году профессор Эдвард Фримен в своей книге «Стратегический менеджмент: концепция заинтересованных сторон», попытавшись переосмыслить доктрину Милтона Фридмана, утверждавшего, что единственная социальная ответственность компании заключается в том, чтобы увеличивать прибыль для акционеров.

Какие преимущества дает переход к «капитализму стейкхолдеров»¹? Допустим, компания жёстко ориентирована на извлечение прибыли, это порождает определенный социальный эффект, власти реагируют на этот эффект ограничительными мерами, которые, в свою очередь, тормозят развитие национальной экономики. Порочный круг замыкается. Новостные ленты изобилуют примерами. Так, в США обсуждается план банкротства Purdue Pharma, против которой выступили 49 штатов. Компанию обвиняют в агрессивном навязывании своей продукции, приведшему к кризису общественного здравоохранения.

Как перейти к модели капитализма стейкхолдеров и повысить социальную ответственность компаний, которые всегда фокусировались только на финансовых показателях? И здесь вы обращаетесь к ESG-принципам, которые в 2004 году сформулировал генеральный секретарь ООН Кофи Аннан:

Аннан в докладе «Неравнодушный побеждает» предложил руководителям мировых компаний присоединиться к инициативе и включить ESG-принципы в свои стратегии, в первую очередь – для борьбы с изменением климата.

Аббревиатура была простым сокращением для экологических, социальных и управленческих факторов. В документе упоминалось, что учет этих факторов при принятии инвестиционных решений может оказать положительное влияние на общество и финансовые рынки.

В наши дни степень влияния ESG-факторов на принятие инвестиционных решений усиливается, а рекомендации постепенно трансформируются в реальные требования, и весьма вероятно, уже скоро компании увидят международный стандарт³.

Согласно исследованию PwC, примерно три четверти инвесторов в скором времени прекратят вкладываться в традиционные фонды, чтобы отдать предпочтение ESG-продуктам. Так, в 2018 году датский пенсионный фонд РКA продал свои доли в 70 компаниях угольной и 35 компаниях нефтегазовой отраслей из-за их недостаточного соответствия ESG-критериям. В 2020 году пенсионный фонд Швеции AP1 полностью исключил из своего инвестиционного портфеля активы в сфере добычи ископаемого топлива.

В России единых требований к раскрытию ESG-информации нет, но в последнее время регуляторы начали активное движение в этом направлении. В мае 2021 года первый зампред Центробанка Сергей Швецов заявил о планах по разработке единого подхода к оценке ESG-рисков на финансовом рынке. В августе того же года глава правительства Михаил Мишустин распорядился утвердить меморандум о финансовой политике ВЭБ.РФ в новой редакции. Согласно документу, ВЭБ.РФ будет отдавать приоритет проектам, учитывающим ESG-факторы.

Тем не менее, у российских компаний все еще остается вопрос, связанный с балансом ESG-факторов⁴. Как в нынешних условиях добиться экологичности без ущерба экономике и социальному развитию, особенно – крупным производственным предприятиям? Разумеется, мир еще долго не откажется, например, от использования энергетического угля, но даже снижение его добычи может иметь серьезные последствия для целых регионов и отдельных отраслей, ведь примерно половину всех грузов, перевозимых РЖД, составляет уголь.

Хотя эта неравномерность вызывает тревогу, но учитывается в отраслевых оценках. Так, в картах значимости по секторам для энергетики выделяются экологические факторы, для сектора услуг — социальные, а для финансов — факторы корпоративного управления. Кроме того, влияние на доступ к финансированию оказывает не только позиция компании в ESG-рейтинге, но и позитивная динамика. Так, недавно Аэрофлоту удалось привлечь первый кредит, привязанный к ESG. В Совкомбанке учли повышение ESG-рейтинга авиакомпании с B до BB благодаря результатам в области экологии и управления эмиссией парниковых газов CO2.

Остаются и другие «шероховатости». Так, по словам старшего вице-президента по ESG Сбербанка Татьяны Завьяловой:

У России есть свои победы в области устойчивого развития. Например, вице-президент «Тинькофф» Нери Толлардо ставит современный российский уровень цифровых сервисов, связанных с финансовой грамотностью и благотворительностью, в пример другим странам. По его мнению, основная проблема кроется в PR: российские компании часто не знают, как и где им рассказать о том, чего они добились.

Отдельного внимания требует проработка нормативной базы. Недавно ПСБ заявил о планах стать центром компетенций в области ESG-финансирования для оборонных предприятий и о своем участии в разработке соответствующих нормативных и правовых актов. Учет ESG-факторов, без сомнения, будет стимулировать экспорт. Кроме того, после введения ЕС трансграничного углеродного сбора это еще и «страховка» на европейских рынках. Россия на втором месте после Китая по объему углеродоемких товаров, но зато в Поднебесной есть аналоги EU ETS. Поэтому за «лучшее будущее для всех» развернется совсем непростая конкуренция.